Античные чернила

Чернила в античности и в средние века могли бы входить, в сущности, в само определение палеографии. Ранние в особенности века не знали карандаша, и все, что нанесено на мягкий материал папируса или пергамента, написано жидким материалом чернил.

На всех почти языках чернила получили имя по своему черному цвету (лат. atramentum, древнегерм. black) и вплоть до XVI в., когда они начали сереть и желтеть, сохранили черноту, если только исключить каролингскую эпоху, когда они приняли рыжеватый оттенок.
читать дальше
В других языках имя определил способ приготовления. Если составные элементы чернил смешивались посредством нагревания, чернилам давали имя — encaustum — у латинян, откуда итал. inchiostro, франц. enque — еncге, англ. ink. Латинское же определение чернил, как красящего вещества — tincta, дало испанск. tinta н немецкое Tinte.

Античные чернила — лежала ли причина в их составе (смесь камеди и сажи), или в свойстве папируса, — довольно легко смывались водою, и «разрушительная губка» — spongia deletilis — часто фигурирует в античной литературе. В поэтических состязаниях, происходивших в эпоху Калигулы, неудачливые авторы должны были смывать губкой, если не слизывать языком свои произведения. Еще Августин, как и Авзоний, знакомы с разрушительной губкой, но уже Алкуин говорил о «дружественной пемзе» (fraternus pumex), которая исправляет ошибки пишущего.

Вероятно, только более сильными средствами можно было свести с пергамента те новые, — для него, очевидно, созданные, чернила, о которых впервые говорит Марциан Канисла: сок чернильных орешков, смешанный с камедью. Средние века знали несколько рецептов чернил, но чаще всего и в них фигурирует та же камедь и чернильный орешек, связываемые путем нагревания: «и будут у тебя добрые и не разрушаемые чернила, на чем бы ты ими ни писал». Кто любовался четким кружевом иных средневековых рукописей, тот поверит и поймет эту заботу о добрых чернилах. «Хорошие книги аннулируются худыми чернилами», замечает инструкция, которую дают своему либрарию «братья общей жизни», эти усерднейшие писатели и переписчики позднего средневековья. Чернила в малом количестве выносились на рынок, на неопределенного потребителя, но, как и большинство требовавших внимания товаров, готовились по инициативе самих потребителей: канцелярий и скрипториев. Этим объясняется вызвавшая столько недоразумений жалоба Петрарки на трудность найти хорошие чернила в богатом книгами Льеже, чтобы переписать речь Цицерона.

Как вместилище для чернил, употребляется чаще всего рог, вставлявшийся в отверстие столовой доски. Такой рог средневековая живопись изображает в клюве орла, перед пишущим евангелистом Иоанном, и на стене — подле пишущего Рабана Мавра. Отсюда имя чернильницы — cornu, corniculum, но также atramentarium и incausterium. Наряду с роговыми, существовали, очевидно, и металлические и иные закрывающиеся чернильницы, так как, напр., Иоанн Пфефферкорн «всегда носил с собою атраментарий и во время проповедей и собраний записывал все ценное и примечательное». Ученые друзья каролингской эпохи любили обмениваться подарками в виде «красивой серебряной, украшенной золотом чернильницы». Во всяком случае, рог, как особенно часто применявшийся материал, дал в Париже имя самим мастерам этих орудий: в налоговом списке 1292 г. показаны два cornettiers (с)